Девять тезисов о путинском фашизме — историк
Как Путин может проводить явно фашистскую политику, такую как геноцидная война в Украине, прикрываясь антифашизмом?
Таким вопросом задается американский историк, профессор Йельского университета, специалист по истории Восточной Европы Тимоти Снайдер, передает сегодня НВ.
Как мы снова увидели в его речи в День Победы, Путин отождествляет вторжение России в Украину с победой Советского Союза над нацистской Германией во Второй мировой войне.
Прошлое становится для агрессора способом заявить о себе как о жертве, а также о праве на любое преступление. Как это работает?
1. В Советском Союзе отсутствовало четкое представление о том, что такое фашизм. В 1930-е годы сталинизм спорил о том, плох ли фашизм или нет. В результате фашизм в советском обиходе никогда не имел четкого содержания.
Это особенно проявилось после 1939 года, когда советские газеты перепечатали выступления нацистских лидеров. В 1939 году Сталин заключил фактический союз с Гитлером, а это означало, что фашизм стал достоин похвалы в официальной советской публичной сфере.
Этот акт сотрудничества был самым важным во Второй мировой войне, поскольку позволил ей начаться (говорить об этом сегодня в России — преступное действие). В 1941 году нацистская Германия вторглась в Советский Союз, и так фашизм стал врагом Советского Союза. Но главным недостатком фашизма было само вторжение. Фашизм никогда не был по-настоящему определен. Это было просто сторонним убеждением.
2. Другая проблема — советская традиция относиться к России как к невиновной стороне, а к украинцам — как к виновной. Сталин, чей акт сотрудничества с Гитлером имел самое важное значение в этой войне, заявил о своем праве определять сотрудничество.
В конце Второй мировой войны целые советские национальные меньшинства (например, крымские татары) были депортированы как коллаборационисты, а украинцы подверглись стигматизации.
Сталин относился к русским как к главным победителям. На самом деле, большая часть территории Российской республики СССР была избавлена от войны, и когда они были оккупированы, русские были не менее чем кто-либо другой, склонны сотрудничать с нацистами.
Но Сталин и его тогдашний любимец Жданов представили русских как морально господствующую нацию. При необходимости другие нации могли быть заклеймены как фашистские.
3. На протяжении десятилетий при Сталине и его преемниках слово «фашизм» стало разворачиваться вовне, причем очень гибко. После Второй мировой «фашистом» считался тот, кто вторгся в Советский Союз; или, в более широком смысле, угрожал Советскому Союзу; или на практике делал то, что советскому руководству не нравилось.
Со временем это понятие становилось все более расплывчатым. Во времена холодной войны американцев и британцев можно было приравнять к немцам военного времени, то есть к «фашистам». Со временем это можно было сделать и с израильтянами. «Фашист» означало просто «враг».
4. В 1970-е годы советские страдания под немецкой оккупацией стали политическим ресурсом для легитимации статус-кво. При советском лидере Леониде Брежневе, примерно через поколение после окончания войны, вокруг победы был создан культ с маршами 9 мая.
Брежнев предложил советским гражданам ностальгию по прошлому, а не видение будущего. «Фашист» стал общим врагом без фиксированной идентичности. Кто бросает вызов советскому наследию, тот и есть «фашист».
Но советские руководители предпочли об этом забыть. Сегодня эта помощь не упоминается в российских учебниках истории, и о ней практически никто в России не говорит.
И в этом, конечно, огромная разница между Второй мировой и нынешним русским вторжением: экономическая мощь США в 1942—1945 годах была в значительной степени на стороне СССР, но сегодня она выстраивается (хотя и в меньшем масштабе) против одного постсоветского государства (Россия) от имени другого постсоветского государства (Украина).
Российская идеология сегодня полностью сосредоточена на воле русских как источнике советской победы в 1945 году, а не на подобных структурных факторах. Национальная воля, конечно, является центральной категорией фашизма.
Придя к власти, Путин присвоил эти идеи России и довел их до крайности. То, что войну выиграл СССР (а не Россия), забыто. Что главной целью войны Гитлера была колонизация Украины, замалчивается. То, что война велась в основном за Украину и в Украине, не упоминается.
То, что мирные жители Украины пострадали больше, чем мирные жители России, или что украинские солдаты сражались вместе с русскими, становится немыслимым. Это напоминает еще одно важное различие между Второй мировой войной и нынешним российским вторжением: украинцы и русские не на одной стороне.
Интересно, что в самой Украине память о Второй мировой войне не приняла такого оборота, как в России. Она остается мощным пробным камнем памяти, но не привязана к культу вождя или культу мертвых. В украинской политической мысли сегодня будущее важнее прошлого.
7. В позднесоветском культе победы скрывался потенциал для фашистской интерпретации. Хотя ностальгия по победе и преклонение перед военной мощью зародились в Советском Союзе, такие идеи можно было очень легко направить в сторону крайне правых, как это произошло в путинской России.
Представление о политике как о военной победе может быть фашистским (вспомните «Зиг Хайль»); убеждение, что политика начинается с выбора врага, безусловно, фашистское (это следует за нацистским мыслителем Карлом Шмиттом и путинским фашистским учителем Иваном Ильиным).
Представление о золотом веке невинности, которое можно восстановить с помощью исцеляющего насилия, полностью соответствует фашистским традициям. В сегодняшней России таким моментом стал 1945 год. Кровь должна быть пролита во имя своего рода путешествия во времени в сталинский рай, когда русские были невиновны, и с миром все было в порядке.
9. Автоматически оправдывающий себя характер слов «фашизм» и «нацизм» делает возможным агрессивную войну и преступления против человечности. При Путине слово «фашист» (или «нацист») означает просто «мой избранный враг, которого нужно уничтожить». Эти термины в официальном российском употреблении сегодня являются просто языком ненависти, позволяющим совершать военные преступления.
Мы знаем это из слов российских солдат в Украине, которые легитимируют убийства и изнасилования мирных жителей ссылками на «фашистов». Как ясно дал понять Кремль, «денацификация» означает «деукраинизацию», что есть не что иное, как стремление к геноциду.
Российскую пропаганду о 1945 и 2022 годах можно резюмировать популярным слоганом: «Мы можем повторить!» Но история, конечно, не повторяется. И мы не можем заставить ее сделать это.
Вся идея повторения включает в себя выбор определенного момента в прошлом, идеализацию его, игнорирование всего контекста и всего, что последовало за ним, а затем представление того, что его можно пережить заново.
Тот, кто выполняет это упражнение, избавляется от всякого чувства ответственности: мы были правы тогда, значит, мы правы сейчас, и мы всегда будем правы — что бы мы ни делали. Так достигается фашистский «искупительный избыток» «патриотического произвола».
Читайте більше новин по темі:
