Город мертвых и живых — место преступлений российской армии. Буча после оккупации
Об убийствах мирных жителей, братской могиле и расследовании в Буче — в репортаже Татьяны Козак для издания Ґрати.
Трупы на обочине
Недалеко от дороги лежат тела. Сколько их, можно понять только по желтым табличкам с цифрами от одного до шести, расставленным следователями возле обгоревших частей тел. Место преступления оцеплено красно-белыми лентами. За ними по всему периметру растянулись журналисты с камерами и фотоаппаратами.
«Тут вы видите, — объясняет Андрей Небытов, глава полиции Киевской области. — попытку сжечь шесть тел. Это молодые люди до 40 лет, предварительно — двое мужчин и четыре женщины. Возможно, одна — ребенок, потому что в результате термической обработки тела уменьшаются. Мы не видим тут явных признаков гибели от взрывных устройств или ракетно-бомбового удара. У одной женщины мы явно видим огнестрельное ранение, не исключено, что из автоматического оружия. Предварительно думаем, что они были расстреляны войсками РФ, после этого от тел пытались избавиться, спалить их. Облили их зажигательной смесью, подожгли — результат мы видим. Личности людей пока не установлены».
Обгоревшие останки тел тщательно осматривают сначала взрывотехники — мин не нашли, а потом криминалист. После этого сотрудники коммунальной службы аккуратно укладывают их в черные мешки и по очереди относят и складывают в машине: белом минивэне с надписью «200». Всем понятное обозначение транспорта с погибшими.
Шесть неизвестных сожженных тел в Буче, 5 апреля 2022 года. Фото: Татьяна Козак, Ґрати
После того как тела убрали один из коммунальщиков — Сергей Матюк — неожиданно оказывается в центре внимания журналистов. Ему устраивают импровизированную «пресс-конференцию» прямо возле машины.
Всех интересует, в первую очередь, статистика. Матюк докладывает: вчера в Буче нашли 30 тел, позавчера столько же, за весь период оккупации, по его подсчетам, — около 320 погибших. Именно он и еще несколько других бучанцев занимались сбором тел, когда в городе стояли российские войска. Погибших временно похоронили в братской могиле возле храма святого апостола Андрея Первозванного.
«Они были в каждом дворе, — рассказывает Сергей. — Нам россияне разрешили собирать тела, но у них между собой не было связи. То есть мы в один переулок заезжаем, забираем, в другом переулке по нам стреляют. Самые страшные дни — когда мы попадали под бомбардировку, когда приезжали под дома забирать мертвых. Тянем людей — и возле нас взрываются мины. Потом уже просто: разрывалось рядом и как-то не обращали внимание. Выполняли свою работу».
«Я не решал этим заниматься — так сложились обстоятельства», — добавляет мужчина.
О трупах на улицах Бучи информация появилась еще в марте от тех, кто смог выбраться из города по «зеленому коридору». Когда Бучу вернули под контроль украинских войск, эти свидетельства подтвердились.
Весь мир узнал, что российские военные совершали в тихом пригороде массовые убийства украинцев.
Яблунская
Бучанцам, прожившим месяц оккупации, в первые дни после освобождения города еще предстояло осознать, что произошло. Люди находились без связи, под постоянными обстрелами, не выходя на улицу в комендантский час, поэтому они знали только то, что происходило в их дворе.
5 апреля Татьяна с мужем Игорем впервые за месяц выходят за пределы своего ЖК «АВБГДейка». Осматривают подстанцию, где раньше работали. Она разрушена снарядом. Татьяна просит Игоря сфотографировать ее на фоне на память.
«Мы сидели только в своем периметре, ходили только по воду, нас не трогали. Предупредили, чтобы мы никуда не шастали», — говорит Татьяна.
О расстрелах местных жителей она с мужем знали «приблизительно».
Улица Яблунская в Буче, 5 апреля 2022 года. Фото: Татьяна Козак, Ґрати
— От соседей слышали, что погибло двое пожилых мужчин от огнестрельных ранений: вышли гулять с собаками в неположенное время, — рассказывает Татьяна.
— С 8 до 16 наше время, — объясняет Игорь. — А дальше комендантский час. И они могли застрелить, если кто-то нарушал.
Новенькие многоэтажки рядом, по переулку Алексы Тихого, заняли российские военные. Они устроили в квартирах и офисах штаб, а 12 жильцов дома закрыли в подвале. Везде видны следы россиян: забытые спальники и разбросанные повсюду зеленые упаковки со звездой из-под сухпайков. Во дворе стоит макет ракетной установки: к легковой машине прикрепили по бокам и спереди ящики из-под патронов, а на крыше — несколько досок. Местные утверждают, что россияне сделали его перед отступлением.
«Хотите расскажу, — вдруг говорит проходящий мимо мужчина и показывает на один из верхних этажей ЖК. — С той стороны квартира находится. Парень был дома. Они прямой наводкой из танка лупанули, и его разорвало к чертям. Это мой кум. Ну, вот и все. Он ничего не делал, просто дома был. Первый снаряд прилетел в нижний этаж, он вскочил, начал выбегать. Второй снаряд туда прилетел. Его жена и родители через две улицы — там частный дом, они там были. И они их не пускали забрать тело. Они просто сидели и стреляли. Вот так».
Закончив говорить, мужчина разворачивается и уходит. Каждый его шаг звучит хрустом осколков, которыми усыпан весь двор.
Участок улицы Вокзальной в начале апреля пока еще заблокирован колонной большой российской техники, разбитой украинскими силами с помощью «Байрактара» в феврале. Все это должны тщательно осмотреть взрывотехники, потом следователи, и только после этого можно будет начать уборку.
Улица Вокзальная в Буче, 5 апреля 2022 года. Фото: Татьяна Козак, Ґрати
По обе стороны улицы — разбитые частные дома. Между спаленными и разбитыми всмятку БТРами, БМД, БМП и бензовозами, помеченными буквой «V», ходят Владимир и Роман — отец и сын.
«Мы с соседней улицы, пришли родичей найти», — говорит Владимир.
Соседняя улица — Яблунская. Именно на ней 2 апреля журналисты AFP первыми увидели и сфотографировали тела 20 погибших мирных жителей.
— Много расстрелянных, по улице лежало много трупов, — вспоминает Владимир. — Возле нашего уголка только шесть человек лежало.
— Там сложно понять, знал ты тех людей или нет, когда через две недели выходишь и видишь, что от них осталось, — добавляет Роман.
Но впервые они увидели тела после отступления россиян, когда, наконец, у них появилась возможность выйти со двора. Все время оккупации мужчины его не покидали.
— На улицы нельзя было выйти, потому что во всех мужчин стреляли сразу, — объясняет отец.
— Ходить можно было только женщинам. За водой выйти, — уточняет сын. — У нас криница во дворе… Они регулярно по дворам чесали. Хуже всего было — ты сидишь и каждый вечер думаешь: они придут к тебе или нет?
— К нам не приходили, потому что около нас их пост стоял. И они знали, что мы есть, — добавляет Владимир.
Однажды Роман стал свидетелем того, как россияне пытали соседа.
— Выхожу вечером на чердак, — рассказывает он. — Потому что телефон ловит только с высокого места. Вижу — какой-то мужчина, два солдата. И они стреляют просто над этим мужчиной. Потом оказалось — наш сосед. Он рассказывал, что его побили — они пьяные были, вытащили и говорят, иди. И стреляли.
— У него фотография была… — объясняет Владимир. — Эту колонну сфотографировал и поснимал всю улицу. А россияне, когда пришли, начали шерстить по хатам, искать — у кого телефоны, кто участник АТО и ООС. И в телефонах — телеграм. Видео, какое ты снимал или отправлял кому-то. Ему сильно угрожали.
— У них к нему из-за этого видео очень острые чувства выработались, — говорит Роман. — За ним приходили три или четыре раза. Сначала просто угрожали гранату кинуть, потом пришли побили и забрали бензогенератор. Потом постреляли над ухом. Потом забрали к себе в подвал — продержали несколько часов.
Когда украинская разведка опубликовала данные российских солдат, которых считает причастными к преступлениям в Буче, соседи Владимира и Романа узнали одного из тех, кто к ним приходил.
— Когда они бухие к ним зашли, он рассказывал, что дети у него остались там. Пришел без маски — а так ходил в маске. Никита Алексеевич, — вспоминает имя россиянина Роман.
— Никита — не срочник. Контрактник. Командир ихний. А то молодые по 18-20 лет, срочники, — добавляет отец.
Сержант Никита Алексеевич Акимов — среди десяти военнослужащих 64 отдельной мотострелковой бригады сухопутных войск РФ, которым прокуратура сообщила подозрения в жестоком обращении с гражданским населением и других нарушениях законов и обычаев войны.
Россия резко отрицает причастность к преступлениям своих военных. Кадры с убитыми в Буче Минобороны РФ назвало «еще одной провокацией киевского режима», устроенной для западных СМИ. Ведомство также заявило, что тела появились на улицах города уже после того, как оттуда вышли российские войска. На совместной пресс-конференции Владимир Путин и президент Беларуси Александр Лукашенко, назвали массовые убийства в Буче фейком.
Но доказательств преступлений россиян в Буче появляется все больше и больше. Журналисты американского издания The Times проанализировали спутниковые снимки компании Maxar с изображением Яблунской в период с 9 по 11 марта, а также видео с этой же улицы, которое было опубликовано в соцсетях 1 апреля. Они подтвердили, что тела появились в Буче во время российской оккупации.
5 апреля трупов на Яблунской уже не было. Но тела местных жителей продолжали находить в других уголках города.
Братская могила
Эксгумация тел из братской могилы возле церкви святого апостола Андрея Первозванного. 13 апреля 2022 Фото: Татьяна Козак, Ґрати
По последним данным полиции, в Буче нашли 327 погибших. 119 из них — в братской могиле возле церкви святого апостола Андрея Первозванного. Эксгумацию тел из нее начали 8 апреля. Процесс продолжался несколько недель.
Братская могила появилась возле церкви 10 марта. Это подтвердил протоиерей Андрей Галавин, который долго оставался в оккупированном городе. Коммунальщики согласовывали с ним захоронение.
«Была оккупация, — вспоминает он, как начинали хоронить во время эвакуации людей из Бучи, надеясь, что россияне не станут стрелять по толпе жителей. — В тот день был один из первых «зеленых коридоров». Возле горсовета стояла толпа, ждали, когда автобусы приедут… Возможно, предполагаю, были какие-то согласования с россиянами. Приехал трактор, выкопал траншею, привезли автомобилями тела, прошли похороны. Потом еще и еще. Потому что людей убивали и дальше».
12 марта Галавин также опубликовал на своей странице в фейсбуке видео с захоронением первых 33 жертв. На нем мужчины укладывают в могилу черные пакеты с телами. Среди мужчин можно узнать главврача бучанской больницы Антона Довгопола. Он называет дату, когда все это происходит: 10 марта. На спутниковых снимках компании Maxar братскую могилу впервые заметно тоже начиная с этого числа.
Руководитель Бучанской окружной прокуратуры Руслан Кравченко на брифинге 13 апреля, устроенном возле места эксгумации, сообщил о предварительной версии следствия: в братской могиле похоронены люди, погибшие во время эвакуации из Бучи, а также расстрелянные российскими военными на улице. Почти все тела — с огнестрельными и осколочными ранениями. У некоторых погибших обнаружили следы пыток — связанные руки и ноги, переломанные кости.
На территории церкви нашли еще три захоронения. В одной — женщина с двумя детьми, четырех и одиннадцати лет. Свидетели рассказали, что их расстреляли в автомобиле, который после этого сгорел.
Братская могила — траншея длиной больше 13 метров. Земля внутри прикрыта клеенкой, которую снимают, когда начинают доставать тела. К краю траншеи подгоняют эвакуатор. На его крюк крепят дверь, которую откуда-то принесли. Команда тех же коммунальщиков, что собирали трупы по всей Буче во время российской оккупации, в серебристых защитных костюмах и респираторах спускается в могилу. Выкапывают черные мешки с телами, каждый бережно выкладывают на дверь и эвакуатор вытягивает их на поверхность. Запах и вид некоторых останков заставляет могильщиков резко отворачиваться, прикрывая лицо локтем. Разложение уже началось, хотя его сдерживали как могли мартовские холода. Мешки раскладывают неподалеку. Их раскрывают, обнажая скрюченные в неестественных позах тела. Криминалисты проводят осмотр, записывают данные в протокол. Процесс тщательно документируют десятки фотокамер украинских и международных СМИ.
За эксгумацией наблюдает женщина, ее волосы подвязаны черным платком. Ее зовут Юлия, ей 34 года, — она ждет, чтобы увидеть своего погибшего мужа Александра Благодатного.
«Хочу тут стоять, чтобы сразу узнать, куда его завезут и чтобы он обратно где-то не пропал, — говорит Юлия. — Прошли семь кругов ада. Месяц искали, где его захоронили».
Мужу было 42 года. Работал на СТО. В Бучу они вместе переехали восемь лет назад.
«Он любил этот город. Всегда говорил — это как маленькая Европа», — рассказывает Юлия и плачет.
После первых обстрелов она с детьми уехала в Черновицкую область. А муж остался, хотя Юлия уговаривала его ехать с ними. До 1 марта еще выходил на связь — созванивались по вайберу. Один раз он рассказал ей, как ехал из Ворзеля домой, на улицу Пушкинскую, и видел на дороге трупы, в том числе женщин и детей.
3 марта, когда друзья Александра вышли на связь, они рассказали Юлии, что машину ее мужа расстрелял снайпер. Александр получил ранение в позвоночник.
«Они ехали где-то спасать какую-то волонтерскую машину с детским питанием, и по дороге обратно их расстреляли», — рассказывает женщина.
Потом она узнала, что муж пролежал пять дней в местном роддоме. Врачей, которые могли бы ему помочь, там не было, поэтому 8 марта его доставили в бучанскую больницу. Но спасти уже не смогли.
Стоя в сторонке, подальше от журналистов, Юлия внимательно наблюдает за каждым черным мешком, который доставают из могилы. В одном из них — ее муж, она его опознала на месте. Похоронить смогла только три недели спустя.
Эксгумацию в Буче посетил Карим Хан, прокурор Международного уголовного суда, который в марте дал старт расследованию ситуации в Украине. Возле церкви Хан сделал заявление о том, что Украина теперь — место преступления. И что у него есть «разумные основания полагать», что преступления, которые совершаются здесь, попадают под юрисдикцию его суда.
«Мы должны рассеять туман войны, чтобы добраться до истины. Для этого необходимо независимое и непредвзятое расследование», — сказал он.
Криминалисты работают на эксгумации тел из братской могилы в Буче, 13 апреля 2022 года. Фото: Татьяна Козак, Ґрати
Генпрокурорка Ирина Венедиктова на пресс-конференции в Буче призвала несмотря ни на что верить в международное право и справедливость.
«Да, Международное гуманитарное право не смогло предотвратить то, что мы все чувствуем. Да, какие-то инструменты показали себя… После Второй Мировой они были, наверное, прекрасные в чем-то, но сейчас они не совершенные и не работают. Но это не означает, что мы должны в них не верить. Это означает, что мы должны сделать такие инструменты, чтобы мы могли себя и защитить, и обеспечить нашим гражданам возмещение ущерба. И самое главное: никогда больше не позволять таких агрессий в мире».
Она добавила: «Если весь мир сейчас посмотрит на это и переживет, как когда-то пережил Чечню, пережил Грузию, потом как-то закрыл глаза в 2014 году на Донбасс и Крым… Вот сегодня за это все мы расплачиваемся».
Прокуратура намерена доказать в национальных и международных судах, что российские военные совершали в Буче преступления против человечности. Со сбором доказательств украинскому следствию помогают сотрудники французской жандармерии и медслужбы Вооруженных сил Франции — они прибыли в страну 11 апреля.
Морг
Палатка информационного центра возле морга в Буче, 29 апреля 2022 года. Фото: Татьяна Козак, Ґрати
Ежедневно к бучанскому моргу приходят родственники в поисках своих близких.
«Не знаем вообще ничего. Без вести пропавший до сих пор. Ни машины нету… Мама подавала заявление. 8 марта видели последний раз», — мужчина обращается к Галине Вежичанин, замначальника Центра предоставления административных услуг в Буче, которая теперь работает в информационном центре возле морга. Он ищет своего товарища по просьбе его родителей.
Галина просматривает несколько списков, но не находит.
— Может, неправильно записали. Давайте по имени, — не сдается она.
— Горя наделали столько! — вздыхает мужчина.
Через пять минут его товарища находят по имени — Евгений. Совпадают все данные, кроме фамилии — вместо Маренко написали Марченко. Галина объясняет, что, возможно, документы, найденные при мужчине, были в плохом состоянии. Евгений оказывается в списке похороненных в братской могиле возле церкви. Галина называет номер 89 и дает мужчине контакты морга, где находится тело.
«Ехали по гостомельской трассе. Тело забрали — и оно потерялось», — подходят следующие люди.
Все повторяется: Галина смотрит списки, которые передают в информационный центр судмедэксперты после осмотра тел, проверяет онлайн базу. Записывает все обстоятельства смерти, известные родственникам, приметы. Эти данные потом сверяют по базе найденных тел. Если находят совпадения, проводят с родственниками процедуру опознания. Обычно им показывают не сами тела, а только фото — чтобы не травмировать психологически еще больше. Рядом с родственниками все это время находится психолог.
До сих пор не идентифицировали 65 тел. Среди них — те двое мужчин и четыре женщины, сожженные тела которых обнаружили в Буче 5 апреля.
В морге работают французские судмедэксперты вместе с местными патологоанатомами. Сюда привозят тела со всей области. Потом их перенаправляют в другие города, чтобы не переполнять рефрижераторы. Периодически звуки моторов холодильников перебивают карканье ворон.
Когда к моргу подъезжают катафалки, это означает, что чье-то тело опознали, и его выдают родственникам для похорон. Все гробы — с закрытыми крышками. У них типовая бордовая тканевая обивка, черная окантовка. Гроб, крест, табличка и похороны — все за счет бюджета громады.
Морг в Буче, 29 апреля 2022 года. Фото: Татьяна Козак, Ґрати
Выносят гроб 85-летней Ольги Шевченко. Ее приехал забрать внук Алексей. Когда 10 апреля он вернулся в Бучу, нашел останки своей бабушки в сгоревшем сарае возле разрушенного дома. Вызвал полицию, составили протокол, а после этого коммунальная служба забрала останки в морг. Задержек никаких не было.
«Буквально через неделю я нашел в списках, выдали свидетельство про смерть — и все», — говорит мужчина.
Государственная комиссия по обследованию жилья, разрушенного в результате российской военной агрессии, еще будет устанавливать, что произошло с домом. Самому Алексею известно только, что бабушка сначала была со своим сыном — отцом Алексея. После того как российские военные подстрелили его на улице, она осталась одна. Бабушка погибла, а отец уже идет на поправку.
Тело 42-летнего Дмитрия Коновалова выдадут его старшему брату Александру только после выходных.
«Он на Багговутовской лежит. Сейчас договорились, что его там будут забирать, во вторник или в понедельник привезут сюда, тут похоронят», — объясняет Александр.
Это будут вторые похороны брата — после того как 4 марта Дмитрия убили российские военные, его похоронили во временной могиле.
«Он сидел курил на ступеньках, третья ступенька снизу, — рассказывает Александр, которому повезло выжить под оккупацией. — Просто взяли и застрелили. Пролежал три дня на ступенях бомбоубежища. По Яблунской. А потом похоронили на пятый день».
«Был сплошной страх, затем сплошной концлагерь, теперь сплошные похороны. Где-то сплошная беготня. Все по-взрослому… Когда у нас пять домов — и 11 трупов. Это только тех, что мы знаем», — говорит мужчина о пережитом.
Александр уже давал подробные показания следствию об обстоятельствах смерти брата в надежде, что виновных найдут и привлекут к ответственности. Он говорит, что чувствует себя «как робот», но все равно готов снова и снова рассказывать о произошедшей трагедии.
«Это не то, что хочешь делать, это надо, — говорит Александр. — У нас люди и с прессой отказывались говорить, потому что был как конвейер там. По 5-6 раз. Каждый раз рассказываешь, как проживаешь. Но это надо делать. На ком-то это должно закончиться. Пусть оно на нас заканчивается».
Могила его брата будет рядом с могилами знакомых, друзей и одноклассников.
Похороны
Поминки Дмитрия Стефиенко на кладбище на улице Депутатской в Буче, 13 апреля 2022 года. Фото: Татьяна Козак, Ґрати
Буча после освобождения — это постоянные похороны. Жертв агрессии РФ хоронят на отдельной аллее на кладбище на улице Депутатской. 12 апреля тут похоронили бучанца Дмитрия Стефиенко. На следующий день возле могилы на поминки собрались только самые близкие.
Они заботливо поправляют венки на могилке, поднимают стаканы, не чокаясь, разговаривают с Дмитрием, которому вот-вот должно было исполниться 33 года. Его убили 26 марта. Старший брат рассказывает, что Дмитрий вместе с другом Владом наткнулся на семерых российских военных, которые проводили зачистку на улице Садовой. И те начали в них стрелять.
«Другу повезло — его не ранили, — говорит он. — Брата ранили в левую сторону живота. Он лег сразу, руки за голову. К нему подбежали русские солдаты, под руки, завели за трансформатор, били его, допрашивали и потом застрелили в голову. Забрали какого-то мужчину, который шел по улице, и сказали, что он будет его закапывать. Их двоих забрали и увезли».
Сначала родные Дмитрия думали, что он находится в плену и пытались его искать. Но потом узнали от знакомого, который занимался сбором тел в Буче, что Дмитрий погиб и его похоронили в братской могиле возле церкви. Брат присутствовал на его эксгумации.
«Я его сразу узнал. Первые 10 тел выложили — он от меня четвертый лежал», — говорит он.
Брат предполагает, что россияне убили Дмитрия, потому что он бывший АТОшник, и они выяснили это. Очевидец убийства потом рассказал родственникам Дмитрия, что когда мужчину схватили, приехал командир на броневике и с планшетом.
«Пробил данные, какую-то по нему искали информацию. Они ж взломали наш военкомат, — говорит брат и добавляет в сердцах. — Да, служил! И что тут такого, что ты служил! Кем бы ты не был! Просто шел к другу… Зачем убивать! Оставьте хоть раненым, зачем вы добивали. Может бы его спасли еще. Больница-то работала…».
После похорон он, как и другие жители Бучи, продолжит жить, но уже на руинах города, который в марте 2022 года стал местом жестоких преступлений российских военных.
Татьяна Козак , опубликовано в издании Ґрати
