Шизофашизм России: единственный выход для РФ – проиграть войну против Украины
Тимоти Снайдер, американский писатель и историк, специализирующийся на истории Центральной и Восточной Европы и Холокоста, провел публичную лекцию для Киевской школы экономики и Ukrainian Global University в рамках проекта Global Minds 4Ukraine.
LIGA.net публикует сегодня тезисы историка, которые помогают понять, как же шизофашизм стал основой внешней политики России.
Беседовал кандидат политических наук, заведующий кафедрой публичного управления KSE Иван Гомза.
Шизофашизм как база внешней политики России
Когда я использую термин «шизофашизм» для описания России, имею в виду конкретных людей. К примеру, Александра Дугина (российского философа, публициста фашистского направления) или Александра Проханова (российского писателя, журналиста). Цитирую документы, где люди, бесспорно являющиеся фашистами, называют так других людей, которые совсем ими не являются.
С 2014 года центром российской политики стал шизофашизм, и вторжение в Украину – один из вопиющих его примеров: когда такой режим вторгается в другую страну, заявляя, что там царит фашизм. От единичного явления шизофашизм стал основой внешней политики России.
Россия – фашистское государство. И вот признаки этого
Фашизм – это приоритет воли над разумом, проект политического воображения. Сам по себе он подразумевает отказ как от фактической, так и от логической реальности.
Некоторые признаки постмодернизма: отказ от фактической реальности и настаивания на субъективности можно было бы трактовать по-фашистски. Вдруг мы перешли от идеи, казавшейся освободительной (имеющей значение только индивидуальная субъективность) к откровенно репрессивной идее – что один человек может установить монополию на субъективность, заявляя, что нет такой вещи как истина.
Есть неочевидные пути к фашизму. Мнение о том, что политика означает победу, может быть интерпретацией фашизма. Слово «фашизм» в Советском Союзе и в путинской России утратило всякое содержание и стало означать любого врага.
Фашист в русском понимании – это не тот, у кого есть фашистские взгляды. Фашист – это просто соперник. Но в самом же фашистском режиме политика начинается с определения неприятеля. Использование слова «фашист» для обозначения врага является признаком фашизма. Возможно, это уходит корнями в советскую эпоху.
Россия – фашистское государство. В дополнение к культу личности существует только одна руководящая партия, которая все решает. Выборы там существуют только в качестве ритуала. Там распространены фантазии о золотом веке в прошлом, которую можно восстановить только исцеляющим насилием.
Вот такая идеология президента РФ Владимира Путина по поводу вторжения в Украину. Россия даже приближается к фашистскому представлению о том, что сама суть политики заключается в жертвенности и что задача лидера нации придать смерти политический смысл.
Также там царит тотальный контроль над СМИ, повторное использование очень простых форм государственной пропаганды и идея Путина о том, что Запад коррумпирован и отрекся от сохранившихся в России основных ценностей.
Рашизм как замена фашизма
Понятие «рашизм» широко употребляется в Украине. Очевидно, что рашизм является разновидностью фашизма потому, как это слово пишется и звучит.
Людям на Западе сложно представить, что русский фашизм может существовать, потому что его внешним слоем являются антифашистская риторика и советское наследие антифашизма. Слово, объединяющее Россию и фашизм, может действительно стать полезным.
Зверства в Буче, которые увидел мир
В российской войне в Украине идеи Путина имеют огромное значение. Но, как и идеи Гитлера, они начинаются с предположения, что страна реализуется только за пределами ее границ.
Идея Гитлера заключалась в том, что у немецкой расы была миссия, которую можно было выполнить только за пределами Германии. Путин говорил, что Россия может существовать только до тех пор, пока поглощает Украину.
Как это намерение становится политикой массовых убийств, можно понять только тогда, когда это намерение совпадает с реальностью. В случае Германии Гитлер намеревался стереть евреев с лица земли. Его намерение подверглось сопротивлению в виде Красной армии, американцев и англичан. Тогда намерение проявилось в убийстве евреев там, где они жили.
В политике России в отношении Украины намерение Путина предусматривало капитуляцию Украины, убийство украинской политической элиты, а остальные украинцы были бы неопределенной массой, которая слилась бы с Россией. Когда этого не произошло, началось обострение. Больше людей, идентифицирующих себя с Украиной, означает больше депортированных и убитых.
Некоторые левые, несмотря на выраженный антиимпериализм, склонны к солидарности с Россией. Почему так
Люди, поддерживающие Россию, никогда не были в Украине. Вспомните Революцию достоинства, в отношении которой велась гораздо худшая полемика, а российская пропаганда сработала гораздо лучше, чем сейчас.
Люди, которые были в Украине, как правило, видели украинцев, их действия, поняли их цели и желания, поэтому реже принимали российский взгляд на события. Причина, почему опыт настолько важен, состоит в том, что украинская национальность или субъективность гораздо больше касается действий, чем слов, и будущего, чем мифов и прошлого. Идеологии достаточно легко поддаются анализу интеллектуалами, тогда как опыт и представление о будущем, как правило, больше требуют личного контакта.
Большинство людей, которые знают русский, не знают украинского. Это имеет огромное значение – воспринимают ли они украинцев как субъектов или полагаются на российские интерпретации Украины.
Большая проблема состоит в том, что американские и немецкие левые занимаются обратным национализмом. Если вы американец правых взглядов, вы считаете: все, что делает Америка в мире, – прекрасно. Если же вы американский левый, считаете: все, что Америка делает в мире, – плохо.
Следовательно, как только они занимают эту перевернутую империалистическую позицию, им кажется, что у россиян не было выбора. Тогда они начинают утверждать: у украинцев нет выбора, они должны сдаться. Или что украинцы действительно не воюют – это просто посредническая война и во всем виноваты американцы. Это удобно, ведь подтверждает их глубокое предположение, что Америка несет ответственность за все.
Существует еще одна ключевая проблема: если никто ничего не знает об украинской истории, это открывает путь простым нарративам, например, что Украины никогда не существовало, или Украина и ее культура всегда были частью русской культуры.
В общем, я согласен с левыми, которые говорят, что к американской истории нужно относиться критически. Сейчас в Америке идут большие дискуссии о том, нужно ли рассказывать детям «неудобную» историю. Считаю, что нужно. Собственная история всегда неудобна.
Нужно принять такую же позицию по отношению к Китаю и России. Если история касается неловких вещей, нельзя одобрять ее забвение русскими и табу на Голодомор. Если одну империю нужно подвергнуть сомнению и децентрировать, это нужно делать со всеми остальными.
Россия не является альтернативой Соединенным Штатам. Она больше напоминает треснувшее зеркало. Если позволить своей собственной олигархии дойти до крайности, мы окажемся в стране, похожей на Россию. Итак, используем Россию как шаблон пути, по которому мы не должны пойти.
Роль личной травмы диктатора Путина в захватнической войне России
Плохо, когда предубеждение или травматический опыт человека по отношению к сообществу становятся основой политики. Когда есть старый одержимый диктатор, который становится все более неконтролируемым, получаем нечто подобное. Тирану труднее отличить собственные травмы и навязчивые идеи от интересов своей страны, а в настоящее время Путин вообще не видит этого отличия.
Чего не хватает, так это представления о российской политике или о том, какой будет Россия в будущем. Ибо как только государство становится олигархией, будущего нет. Уже нельзя ничего изменить на этом этапе. Можно действовать, только отталкиваясь от прошлого.
«Политика вечности» в России
Европейские страны, как правило, проигрывают имперские войны. Чтобы Франция была такой, какова она сегодня, ей пришлось проиграть войну в Алжире и Вьетнаме. Германия должна была проиграть на восточном фронте. Нидерландам пришлось проиграть в Индонезии. Португалии и Испании – в Африке.
